Никто не любит журналистов. Они и сами себя не любят, а коллег преимущественно ненавидят — очень высокая конкуренция. Чтобы выживать в условиях этой высокой конкуренции, да еще в текущей экономической ситуации, надо быть быстрее, наглее и оригинальнее.
Теория развивающейся экстремальной ситуации и сопутствующего ей информационного голодания была сформулирована мной еще в начале нулевых, когда подобные истории были, увы, регулярными.
Теория очень простая и подтверждающаяся каждый раз: в самом начале развития экстремальной ситуации, в первые два-три часа, спрос на информацию просто чудовищный. Все хотят знать подробности, а подробностей нет. Их нет вообще, в принципе, просто потому, что никто еще ничего не знает. Профессионализм журналистов здесь ничего не значит — до места развития ситуации еще надо доехать, а от находящихся ближе к месту ответственных лиц никакой информации не получить, потому что у них ее тоже нет.
Растущий спрос на отсутствующую информацию порождает великое напряжение. В какой-то момент разряжение информационного вакуума преодолевает критическую отметку, и пузырь благоразумности лопается. И через образовавшийся разрыв пустота взрывообразно всасывает в себя все. Любой информационный мусор.
Современный профессиональный русский журналист отличается от дилетанта тем, что у него есть жизненный опыт. И этот опыт подсказывает ему, что пузырь умолчания все равно лопнет, и что все это количество слухов обязательно хлынет и смоет сухие крупицы достоверной информации, собранные из объективных источников.
Ну вот примерно так.
Но, надеюсь, это случится лет через сто.
