Фельетон послепраздничный — утомлённо-недоумевающий
Вот и отгуляла наша Богоспасаемая страна календарные и сакральные зимние праздники. От католического Рождества — до православного, от Нового года всеобщего — до Старого, доставшегося нам от предков, и до Крещения…
Над всей «незалежной» державой ещё стоит тяжкий запах похмельного перегара да продолжают изредка бабахать последние петарды и фейерверки, коим вторят куда более громкие и смертоносные взрывы привезённых в качестве сувениров из «зоны АТО» гранат. Грохают выстрелы оружия легального — это народные избранники вразумляют своих непослушных избирателей. Да постреливает прочее, помогающее активным гражданам отжимать хлеб насущный да имущество у менее предприимчивых компатриотов. Словом, типичная украинская идиллия четвёртого года очередной «национальной революции» на фоне выброшенных новогодних ёлок да сосен…
И вспоминается мне добрейший Чарльз Диккенс с его рождественской повестью о духах, являвшихся перед сочельником старому скряге Эбенезеру Скруджу. Должно быть, атмосфера усталости от нескончаемых застолий и пропагандистской одури под канонаду взывает к старому и доброму, дабы защитить ошалевший мозг и усталую душу. Но результат выходит отнюдь не по–викториански уютный, а с изрядной поправкой на «развесёлые» реалии нашей страны. И предстаёт передо мной нечто гротескное — горячечные видения в зимние ночи наших политически грамотных и патриотически настроенных деятелей. Не претендуя на лавры великого англичанина, попытаюсь показать вам эти сумрачные и абсурдные химеры в целях исключительно психотерапевтических и гуманитарных.
Фельетон послепраздничный — утомлённо–недоумевающий
Украинский ужас
Если предварительно, априори, подытожить все эти кошмары светочей культурной политики, то возникает перед глазами некая жутковатая фигура в стиле картинок пресловутого Ложкина. Этакий русифицированный образ лавкрафтовского великого Ктулху с утрированно–москальским колоритом. «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайя» в непременных ватнике и ушанке, да с балалайкой и гармошкой в щупальцах. Одна ножища его обута в валенок, другая же — в кирзовый сапог. А в зубах держит сей монстр огромный том словаря Даля, почти теряющийся в развесистой неухоженной толстовской бородище и сталинских тоталитарных усищах. Само собой, присутствует на этом лубочном ужасе «свидомых громадян» и штоф с водкой, и топор с маузером, и серп с молотом, крушащие чубатые головы и прочие части тел, по обыкновению, угнетённых, поверженных, но непокорённых «щирых» украинцев. Имя же тому страхолюдному храпоидолу… Да, вы угадали! «Русский мир» его зовут!
И снова вопиёт утомлённая до одури борьбой мадам Фарион о том, что одесситов надобно звать исключительно «одэсьцями», и вторит ей верный последователь — некий филолог Пономарив: и имена, дескать, на «мову» переводить следует! Не Лев ты, а Левко, не Дарья, но Одарка…Само собой, касается это сугубо русских имён. Ну кто же посмеет американского Джека «Якивом» обозвать... Или европейцев Клауса и Николя — Мыколами! И вещает боевик–интеллектуал Дмытро Корчинский: прекратите, украинские интеллигенты, цитировать всяких Ильфов с Петровыми. Век вам воли не видать пока москальскую клятую литературу по капле из себя не выдавите!
Фельетон послепраздничный — утомлённо–недоумевающий
Вот только терзают меня смутные сомнения: а чьи же, позвольте, дозволено нынче перлы словесные оглашать в приличном «свидомом» обществе? Шевченко да Котляревского? Да затёрли их, бедных, до дыр! Какого–нибудь Нечуй–Левицкого с Квиткой–Основьяненко? Так сплошной же фольклор с архаикой — какие там «ревущие волы» да селянские проблемы, когда нынче село, оголодав, ломится в город, а рогатый скот скоро и в зоопарке не увидишь … Франко с Коцюбинским? Так ведь доктор Иван Яковлевич убеждённым «москвофилом» был — когда его украинцем называли, обижался, отвечая: русин я! А пан–товарищ Коцюбинский и вовсе в социалистах ходил, а сыны его за красных воевали… Может Остапа Вишню? Его стоило бы, да только он так Петлюру с гетманом, а потом и Бандеру высмеял, что нынче точно на цугундер угодил бы… Тихо молчу о более поздних светочах украинской словесности типа Драча, Павлычко и Яворивского. Того и гляди, ошибёшься, да старые их вирши огласишь — о любви к партии и Ленину или о «сине–жёлтом гное клятых националистов». Беды же не оберёшься! А нынешних, всех этих Забужко да Матиос, не прочтёшь ведь вслух, путаясь в галичанской «говирке», так же похожей на шевченковскую «соловьину мову», как порошенковский соевый эрзац — на швейцарский шоколад. И даже одарённого Леся Подеревьянского в приличном обществе не озвучишь — барышни в обморок попадают. А мужчины по шее надают и в участок сволокут за оскорбление общественной нравственности отборным матом, от которого даже старый биндюжник покраснел бы.
Одним словом — беда! Некого нынче цитировать идейным и расово правильным сторонникам национального возрождения. Оно, должно быть, и правильно! Лучше помолчать… А уж как примут новый языковый закон, так одна цитата из Шевченко на все случаи и останется: «На всех языках все молчат. Бо благоденствуют!». Но пока такое иногда ляпнут да сотворят в рамках всё той же «дерусификации», что сам Валуев в гробу рукоплещет, да Чубарь с Кагановичем с того света кричат «Браво!».
Евгений Чикаленко как зеркало украинской революции
Вовсе не случайно в этом заглавии перефразировал я название ленинской статьи о Льве Толстом. Ведь киевскую улицу, носившую имя оного злостного московита и феодала, намерены переименовать в честь Евгения Чикаленко.
До революции сей богатый помещик и просвещённый агроном был одним из виднейших украинофилов, жертвовавшим огромные деньги на издание литературы на «мове» да «щирой» периодики. А вот после, став одним из основателей Центральной Рады, ну очень быстро отошёл от политики, поняв, будучи умным человеком, каких малоприятных персон пригрел и вскормил на груди и каким лютым демонам разрушения нехотя дал волю. И на склоне лет, живя в нищете пражской эмиграции, выпустил Чикаленко интереснейшие мемуары. Из них любознательный читатель может узнать много прелюбопытных подробностей о «светочах украинства». О неприличной скупости да мелком интриганстве «Зевса украинской истории» и «первого президента» Михаила Грушевского, книги коего он издавал за свои кровные деньги. О покровительстве еврейских погромов Петлюрой, коего Чикаленко именовал «мелким мещанином»… Одним словом, раскаялся вельмишановный пан Евгений Харлампиевич в том, что долгие годы кормил да содержал всю эту свору алчных политиканов с замашками кровожадных хуторянских наполеончиков. Да поздно уже было, ушёл тогда поезд Украины совсем в другую сторону…
Так что даже хорошо порой, что наши блюстители благочиния своей же истории не знают. Весело выходит! Не дают нам говорить и даже петь и читать на родном языке, семь шкур дерут за всё на свете, так хоть посмеёмся вволю! А когда народ начинает смеяться над властью, ей впору о слезах своих подумать!
Автор: Игорь Плисюк
