Врождённый майдан государственности
Виктор Мараховский
Ситуация в Румынии окончательно оформилась в «ранний майдан»: оппозиция, до недавнего времени рулившая страной, выводит на улицы Бухареста под камеры ежевечерне от 20 (по будням) до полумиллиона (по выходным) тысяч человек. Правящая ныне социал-демократическая партия — начала наконец собирать собственных активистов, уступающих пока в численности противникам примерно на порядок. Сторонники противоборствующих сторон разделены в пространстве — по крайней мере, пока.
Изначальный повод к протестам (амнистии по ряду коррупционных дел) аннулирован. Но, в соответствии с неумолимой логикой майданной накрутки, повод уже забыт: теперь «активисты» требуют отставки правительства и досрочных парламентских выборов
Собственно, именно плавающая повестка протеста и даёт основания считать происходящее майданом. Ибо последний термин, по сути, означает именно снесение оппозицией власти методом усиливающегося комплексного давления — уличной массовкой, медийными орудиями и постепенным переходом «на сторону народа» представителей истеблишмента. Собственно же повод в майдане всегда вторичен: это может быть неподписание властью какой-нибудь сильно мифологизированной бумажки (как на Украине), или самоубийство торговца фруктами (как в Тунисе), или вообще что угодно.
Дальнейшее течение румынского майдана пока не определено: возможно, правящим удастся его «пересидеть». Возможно — их снесут.
Интересно в данном случае другое, а именно — тот факт, что майдан, по сути, заложен в структуру восточноевропейских «лимитрофных» государств изначально. В качестве механизма, регулирующего суверенитет.
Чтобы было нагляднее, рассмотрим предысторию румынских протестов.
Она совершенно типовая. Социал-демократы в Румынии — практически полный аналог «партии регионов», то есть партия из местных предпринимателей и «национальных» чиновников
Принципами не отягощённая, недостаточно волевая, чтобы быть евроскептической, но — в силу самой своей природы — тяготеющая, как украинские регионалы, к «экономическому национализму».
Предыдущие выборы — 2012 года — соцдемы выиграли не слишком убедительно и образовали коалицию с Национал-либеральной партией, представляющей верных «брюссельцев». В 2014 году, однако, партии рассорились, а в 2015-м под давлением скандала с пожаром в ночном клубе СДП власть потеряла, и премьером «национал-либеральный» президент Йоханнис назначил бывшего еврокомиссара.
Год пребывания у власти «брюссельцы», помимо исправного внедрения экономических указаний из центра (то есть обычных мер «жёсткой экономии на социалке»), потратили также на посадки максимального числа социал-демократов по коррупционным статьям.
Тут использовался такой специфически восточноевропейский инструмент, как Национальное управление по борьбе с коррупцией
Этот орган ещё в начале нулевых внедрялся методом штамповки практически во всех «новоевропейских» республиках — от Прибалтики до Балкан. Именовался он везде слегка по-разному, но функцию имел одну: придавить сформировавшуюся в 90-е «национал-олигархию» и расчистить поляну под проводников брюссельского курса.
В некоторых государствах в дальнейшем национальная олигархия сумела своевременно обезвредить «антикоррупционные комитеты», продвинув в руководство своих людей или выхолостив их функции. Примерно то же самое сумели сделать и в Румынии.
Однако проевропейцы, придя к власти в 2015-м, вдохнули в НУБД новую жизнь. Поставленная ими руководительница Управления Лаура Ковеси развернула деятельность, по сути представляющую целевые чистки: под следствие пошли десятки представителей элиты социал-демократов и их сторонники.
Соцдемы совершили титаническое усилие — и в ходе недавних (прошедших в конце минувшего года) выборов практически нокаутировали правящих «брюссельцев» на волне общенародного недовольства «мерами экономии»
А затем — с помощью поправок об амнистии — попытались вывести из-под репрессий своих товарищей.
Собственно, это и стало поводом для того, чтобы заложенный в «проевропейскую Румынию» майдан сдетонировал.
Как и в случае с Украиной, поначалу оппозиционные партии держались как бы в стороне. Протесты возглавили (что вряд ли сюрприз) различные соросовские «партнёры» и общественные активисты с опытом евробюрократии. Затем присоединились европейские и американские говорящие головы, призывающие не сворачивать борьбу с коррупцией и прислушаться к голосу народа. Затем на стороне майдана открыто выступил президент Йоханнис.
Строго говоря, без откровенного восстания против инструментов внешнего управления — а «антикоррупционные летучие отряды» относятся именно к таким инструментам — у пока ещё правящих соцдемов нет особых шансов на выживание.
Однако — и это тоже является врождённой патологией большинства восточноевропейских режимов — политической воли на антиевропейское восстание у румынских «регионалов» нет
Потому что восточноевропейские национал-олигархи — это изначально не политический, а стихийный экономический класс, возникший в ходе приспособления местных пост-социалистических элит к новым временам. Своей задачей максимум они изначально видели выживание «под Брюсселем и Вашингтоном» — с демонстрацией полной политической покорности, но с отстаиванием своих экономических делянок.
Такая ситуация евробюрократию, безусловно, не устраивает. Само существование местных «баронов» в диких восточноевропейских дебрях со смешными названиями Брюссель рассматривает как временную неприятность — что-то вроде вынужденных договоров с индейскими вождями, пока конкистадоров мало и местность не колонизирована окончательно.
Когда же бароны пытаются огрызаться — приводится в действие антикоррупционная дубина.
Понятно, что бороться с коррупцией в Восточной Европе — это всё равно что бороться с коноплёй в Чуйской долине: она там растёт, потому что природные условия такие
Но, подобно тому как по наркоманской статье можно при желании забрать любого жителя конопляного региона — под коррупционное расследование можно взять любого восточноевропейского политика и предпринимателя. А поскольку «народные массы», по крайней мере достаточная их часть, всегда готовы принять участие в ритуале Очищения Нации От Жуликов и Воров — механизм всегда успешно срабатывает.
Кстати, в эти дни политологи уже вполне всерьёз рассуждают о том, что протесты, аналогичные румынским могут перекинуться на соседнюю Болгарию. Где к власти тоже пришла недостаточно послушная политическая сила.
Разумеется, ритуалы антикоррупционного очищения носят чисто символический характер — достаточно посмотреть на пример Украины, где уже три года как снесли «вороватую Панду», а прозрачности и честности как-то не наблюдается. Но это уже другая история.
…Между тем, в действительности и у Румынии, и у Болгарии, и у Восточной Европы в целом есть куда более насущная проблема, чем коррупционный жизненный уклад. Эта проблема — временность местных государств в принципе (за исключением «вышеградской четвёрки», сохраняющей некоторые признаки суверенитета и, соответственно, перспективы на выживание)
Достаточно сказать, что в самом начале 90-х население условного «восточноевропейского пояса» было примерно на 20% больше, чем сейчас.
На сегодня же пятая часть — естественно, самая работоспособная — бывших социалистических наций уже отъехала значительно западнее, работать в страны коллективной европейской метрополии. По всей Восточной Европе множатся «пенсионерские области», в которых доживают недостаточно мобильные местные, а экономические инвестиции представляют собой освоение европейских фондов — на реализацию европейских же проектов, как правило дорожно-транспортных.
При этом, за небольшими исключениями, рождаемость в Восточной Европе ниже Западной, а притока мигрантов не наблюдается. Старение населения не компенсируется автоматизацией производств, поскольку в качестве рынков съёживающиеся восточноевропейские нации год за годом теряют привлекательность.
В подобной ситуации любая борьба с коррупцией и любые майданы — представляют собой лишь способы оформления практически запланированной кончины.
Так это понятно, тут всегда два-три сотрудника толкутся 
