— В советские времена городское ожоговое отделение располагалось на улице Пастера, на территории 2-й больницы, в знаменитом Циркульном корпусе: условия содержания там, надо сказать, были отвратительные. В начале 90-х на волне борьбы с коммунистической партией под её же руководством было принято волевое решение о переводе ожоговых больных на улицу Тенистую, в привилегированную больницу № 12, до сих пор предназначавшуюся исключительно для ответственных партийных работников и больших начальников.

Подобное нововведение вызвало серьёзнейший резонанс: все были в шоке! С одной стороны, местные больные — генералы, секретари обкомов и прочие важные шишки, мирно попивающие кофе в номерах с балконами — с ужасом глядели на вновь прибывших неухоженных больных в несвежем белье и грязных бинтах, а по ночам долго не могли заснуть от стонов и криков. С другой стороны, занявшие целый этаж обожжённые сельские провинциалы и рабочие с городских окраин, в прямом смысле попавшие из грязи в князи, с удивлением и восхищением рассматривали просторные и удобные палаты, красивую мебель, наслаждались изысканной едой. Шутка ли — первые месяцы, пока ещё существовал СССР, всех больных кормили деликатесами, в число которых входила даже красная икра! Правда, после развала Союза больница, не получая должного ухода, очень скоро пришла в кошмарное состояние, в котором благополучно пребывала вплоть до начала следующего тысячелетия.

Я пришёл туда в 1995 году и могу сказать, что работать в медленно разрушающемся здании было совершенно невыносимо: нас не снабжали ни лекарствами в должном объёме, ни инструментами, ни даже обезболивающими — все затраты непосильным грузом ложились на плечи родственников пациентов. Тем не менее мы старались как-то выкручиваться: экономили на самых простых вещах, дозировано распределяли имеющиеся препараты, чтобы облегчить страдания максимального количества больных, своими силами ремонтировали выходящее из строя оборудование и так далее.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

В 2003 году в конце туннеля забрезжил яркий свет: при участии посольства США и тогдашнего одесского городского головы было практически с нуля отремонтировано и приведено в шикарное состояние бывшее здание детского отделения городской клинической больницы № 10 на улице Малиновского, куда мы впоследствии торжественно переехали и где располагаемся до сих пор. На тот момент новый ожоговый корпус выглядел неимоверно круто — пожалуй, даже лучше, чем открывшаяся примерно тогда же «Интосана»! Современное здание — от старого, по-моему, остались разве что несущие стены, — просторные палаты, позволяющие не допускать излишней скученности больных и распространения инфекции, имеющиеся в достаточном количестве и оборудованные по последнему слову техники операционные и перевязочные. Больше того: почти в каждой палате — отдельный душ и туалет, и лишь в некоторых удобства совмещённые — на две соседние палаты.

Разумеется, время по-прежнему неумолимо, и за прошедшие 14 лет многое начало приходить в негодность: обсыпается фасад, накрылась система вентиляции — мы пробовали чинить своими силами, но так и не справились — пришлось устанавливать кондиционеры. Восстановительные работы периодически проводятся, но, как бы это сказать, в недостаточных количествах. Хотя нам, конечно, грех жаловаться — особенно если вспомнить, в каком запущенном состоянии всё находилось раньше! Как минимум трижды за время нашего пребывания здесь происходили замены устаревшей и вышедшей из строя аппаратуры, взамен которой за счёт городского бюджета приобреталась новая. В 2013 году во время урагана у нас сорвало с крыши большую часть рубероида, так что кругом капало с потолка: ремонт был произведён в самые кратчайшие сроки, и вот — всё держится до сих пор!

Кроме того, совсем недавно началась масштабная реконструкция всей территории больницы: укладывают плитку, облицевали пластиком покосившийся и разрисованный бетонный забор, наладили уличное освещение — а то прежде девочки-медсёстры и санитарки боялись по ночам ходить в лабораторию и другие расположенные по соседству службы. Так что жизнь понемногу налаживается — пусть и далеко не во всех важных и значимых аспектах.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

Интересно, что через год после нашего переезда в новое здание на городском уровне было принято решение о разведении городских и областных больных по разным клиникам. До сих пор у нас лечились все вместе — и дети, и взрослые, и горожане, и сельские жители, независимо от материального достатка и серьёзности полученных травм. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что больных из области обычно поступало гораздо больше, да и ожоги у них сплошь и рядом представляли собой куда более тяжёлые и запущенные случаи.

Начиная с 2004 года обожжённых людей из области везут, как правило, на Судостроительную, в больницу водников. Для нас такое разделение имело в общем положительный эффект: больных стало меньше, справляться с ними гораздо легче, каждому пострадавшему теперь можно уделять больше времени и внимания. А в целом ситуация, по-моему, только ухудшилась. Во-первых, условия содержания больных на Судостроительной несоизмеримо хуже, чем у нас, и совершенно не подходят для оказания качественной медицинской помощи — здесь возможностей в этом плане куда больше. Во-вторых, в результате произошло распыление сил: насколько мне известно, только в Киеве и Львове имеется по два ожоговых отделения, в подавляющем большинстве других крупных городов хорошие специалисты, как правило, сосредоточиваются в каком-то одном месте — в нашем деле гораздо целесообразнее объединяться, а не рассредоточиваться. Ну, так или иначе, что сделано — то сделано: возможно, в будущем этот вопрос будет как-то пересмотрен, в первую очередь — в сторону облегчения человеческих страданий и налаживания процесса оказания высококвалифицированной медицинской помощи всем пострадавшим.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

— Чем живёт ваше ожоговое отделение на сегодняшний день? Как обстоят дела с медикаментами и платой за лечение?

— Первые три дня помощь тяжёлым больным оказывается совершенно бесплатно. Эта традиция существует у нас уже достаточно давно — как минимум с 2010 года, а то и раньше. Все необходимые в работе медикаменты и препараты приобретаются на средства городского бюджета: антибиотики, перевязочные материалы, растворы — мы заранее составляем фиксированный список и направляем его в департамент здравоохранения, а впоследствии получаем всё необходимое. Таким образом, больным и их родственникам не приходится нести каких-либо неподъёмных затрат, приобретая крайне дорогостоящие лекарства — всё оплачивает город. Единственное, на что по желанию могут раскошелиться сами пациенты, — различные мази и вспомогательные препараты, необходимые для скорейшего заживления тканей, чтобы рубцов потом не оставалось, ну, или, к примеру, рентгеновская плёнка — это копейки по сравнению со стоимостью всего остального.

Среди врачей бытует грустная шутка о том, что ожоги — болезнь бедных, требующая при этом очень дорогого лечения: к примеру, больному в состоянии средней тяжести медикаментозная помощь оказывается на сумму до 1000 гривен в сутки! А если суммарные объёмы обожжённой кожи составляют порядка 30-40% её поверхности — одних препаратов первоочередной помощи для нормального лечения уходит на 5000 гривен в день, и это без учёта дорогостоящих препаратов крови — альбумина, свежезамороженной плазмы и так далее. Все эти расходы берёт на себя город — за что мы, конечно, очень признательны всем ответственным руководителям профильных ведомств.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

Мы оказываем помощь любому обратившемуся к нам человеку — независимо от его материального состояния, социального положения и места проживания. Те же жители области свободно могут написать заявление на имя главврача о то, что, дескать, хотим поступить на лечение именно к вам, и мы с радостью их принимаем. Проживание в палатах — бесплатное, питание — тоже: за последний год оно, кстати, существенно улучшилось по качеству, хотя так и осталось недостаточным по количеству — ожоговым больным ведь нужно питаться усиленно. Если раньше кухня функционировала непосредственно на территории больницы, и еда там была, мягко говоря, не очень, то сейчас всё привозят сразу расфасованное и запечатанное: суп, второе, кефир, сладкие пирожки, то есть с голоду человек уже не умрёт.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

В подавляющем большинстве эпизодов мы успеваем оказать помощь до начала сепсиса — заражения крови, когда микробы проникают непосредственно в кровеносную систему человека. В тяжёлых случаях проводятся операции: удаляются мёртвые ткани, поверхность раны покрывается специальным покрытием синтетического либо же натурального происхождения — из свиной кожи, близкой по составу к человеческой, она не приживается, но зато помогает обезопасить поражённое место на время заживления. Тут стоит особо отметить, что ещё в 90-е годы ничего подобного не было: от любого ожогового отделения за три версты разило сильнейшим неприятным запахом, от которого немедленно начинало болеть горло. Виной тому была синегнойная палочка — достаточно агрессивная инфекция, обладающая чрезвычайной заразностью и за считанные дни буквально съедающая больных. К счастью, на сегодняшний день мы давно уже забыли о таком заболевании, а вот на Судостроительной ещё помнят: каждый год закрываются на всеобщую помывку, на время которых больных перевозят к нам, причём зачастую в совершенно ужасном состоянии.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

Вообще интереснейшее было время в середине 90-х: помню, я специально заказывал у знакомого токаря иглы для установки катетера в центральную вену. Разумеется, подобные инструменты — изготовленные кустарным способом, а иногда и непосильным трудом, добытые всеми правдами и неправдами — были многоразового использования: у каждого врача была своя баночка со спиртом, где хранилось всё это хозяйство, и если вдруг в операционной суматохе что-либо пропадало — поднималась страшная суматоха, нередко сопровождавшаяся скандалом. В нынешние времена, разумеется, всё обстоит по-другому: к услугам врачей — шикарные одноразовые польские хирургические наборы, снабжённые решительно всем необходимым, работать с которыми — одно удовольствие. Даже в начале двухтысячных повсеместно чувствовалась какая-то общая атмосфера безысходности — сейчас, конечно, ничего подобного нет: большинство квалифицированных специалистов всё же ощущают за спиной мощную поддержку городских властей, и это не может не вселять определённого оптимизма.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

Кроме того, не стоит забывать, что и медицина за прошедшие годы не стояла на месте, но сделала огромный шаг вперёд. Изменились подходы к лечению различных заболеваний — от консервативных к более агрессивным, но в то же время более действенным, появились новые, улучшенные лекарства и расходные материалы — разные катетеры и трубочки, специальная аппаратура, работать с которой стало намного легче. Если раньше, к примеру, при серьёзных ожогах полагалось ждать, когда мёртвая ткань отойдёт сама собой, и процесс лечения затягивался на недели, а то и месяцы, то теперь отмершие участки кожи удаляются хирургическим путём, и всё заживает со сказочной быстротой. Особенно хорошо переносят подобные операции дети: привезли, прооперировали, и уже буквально через неделю можно опять бегать. Но уже, конечно, более аккуратно — с оглядкой на осторожное обращение с огнём и правила техники безопасности.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

— Как отразилась на вашей работе медицинская реформа, которую сейчас активно претворяет в жизнь министр здравоохранения Ульяна Супрун и её соратники, а также другие «жизнеутверждающие» нововведения правительства?

— На сегодняшний день реформаторские преобразования свелись для нас к утрате всех надбавок и премий. И это, на самом деле, ужасно несправедливо: если раньше люди работали всю жизнь с нечеловеческим напряжением и полной самоотдачей, но при этом хотя бы получали более-менее приличные деньги, имели хоть какие-то социальные гарантии и рассчитывали пораньше уйти на пенсию, то сейчас все эти привилегии утрачены. Более того: после повышения минималки зарплата у санитаров и медсестёр стала практически одинаковая. То есть, получается, труд квалифицированного специалиста, потратившего годы учёбы на приобретение специальных знаний, оценивается так же, как и обычная физическая работа человека без высшего образования.

Разумеется, такое положение вещей не может не оскорблять людей, знающих себе цену, и не провоцировать постоянную текучку кадров: человек после окончания вуза поработает малость, а потом увольняется — ищет, где будут платить не 3200 гривен в месяц, а хоть немного больше! Всё это плохо сказывается на лечебном процессе: только-только под своим чутким руководством воспитаешь хорошую медсестру, обладающую всеми необходимыми навыками и умениями — а она берёт и уходит. С одной стороны, обидно, конечно, а с другой — её тоже можно понять: кому охота работать за такие гроши? Труд медицинского работника высоко ценился во все времена, поэтому происходящие сейчас процессы всеукраинского масштаба не могут не вызывать удивления и негодования.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

Что же касается замены врачей в бригадах «скорой помощи» на парамедиков — фельдшеров без высшего образования, каковая инициатива активно обсуждалась около года назад, то с одной стороны, это довольно правильное решение. Высококвалифицированный специалист не обязан в жару и холод трястись по разбитым дорогам, тратя своё драгоценное время в том числе на ложные вызовы и пустяковые заболевания — он должен размещаться стационарно и принимать больных в оснащённом всей необходимой аппаратурой кабинете. То есть рациональное зерно в таком преобразовании есть.

Но, с другой стороны, возникает не менее существенная проблема: как обеспечить скорейшую доставку пациентов в клинику? Для этого нужно, во-первых, многократно увеличить количество машин на выезде, которые действительно будут привозить больных в стационар в течение 5-10 минут, во-вторых, подготовить достаточное количество специалистов и обеспечить им комфортные условия работы за счёт строительства новых или модернизации старых больниц. В нынешней же ситуации подобное нововведение и впрямь может привести к значительному увеличению смертности пациентов, которых просто не будут успевать довозить до места оказания помощи, о чём прямо заявляли многие представители возмущённой общественности. Остаётся надеяться, что подобные реформы будут проводиться в комплексе с целым рядом других мер, включая существенное улучшение состояния дорог и обеспечение беспрепятственного проезда «скорых» по ним.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

— С какими проблемами люди обычно обращаются в ожоговое отделение? Какие типы ожогов наиболее распространены в наше время?

— Всех поступающих к нам на лечение пациентов можно условно разделить на три основные категории. Первая — это дети: совсем маленькие, от 10 месяцев до 3 лет, в ходе процесса активного познания окружающего мира по недосмотру родителей переворачивающие на себя чашки с чаем, горячие чайники и кастрюли, и ребята постарше, лет 10-15, большие любители взрывать разнообразные петарды или делать селфи на крышах вагонов, попутно получая сильнейшие ожоги вольтовой дугой. В последнем случае, помимо собственно поражения током высокого напряжения, подростки зачастую ещё и падают с крыши, получая вдобавок черепно-мозговую травму. Особенно много таких пострадавших привозят почему-то с посёлка Котовского, со станции «Одесса-Восточная». То ли в тех местах открыт свободный доступ к вагонам, то ли ещё что — непонятно.

В прежние времена дети также довольно часто получали так называемые тазиковые ожоги — когда летом повсеместно отключали горячую воду, и чтобы как следует помыться, приходилось греть на плите холодную. Ребёнок, опять-таки из-за невнимательности родителей угодивший в тазик с горячей водой, получал сильнейшие ожоги — чаще всего страдали ступни, колени, половые органы, очень тяжёлые бывали случаи. К счастью, со временем большая часть населения обзавелась бойлерами, и подобные происшествия постепенно сошли на нет — во всяком случае, в городе. А в сельской местности до сих пор случается всякое. Помню, к примеру, с десяток почти идентичных случаев, когда бабушка ставила на плиту лоханку, сажала туда ребёнка, включала газ и уходила разговаривать по телефону. А в результате получались в прямом смысле слова обвары — детская кожа ведь очень чувствительная, если вода успевала нагреться выше 50 градусов — это уже сильный ожог. А недавно на Судостроительную привезли девочку возрастом около двух лет, которая 16 дней после получения серьёзного ожога — вдумайтесь! — просто лежала дома, без какой-либо врачебной помощи: родители надеялись, что как-нибудь само пройдёт. В итоге спасти её так и не удалось… А могла бы ещё жить и жить — если бы не преступная халатность, помешавшая своевременному медицинскому вмешательству.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

Вторая категория — взрослые: ожоги в результате несчастных случаев на производстве — горячий пар, кипяток, высокие температуры, продукты горения. Разумеется, с остановкой большинства заводов советской эпохи и прекращением множества промышленных производств несчастных случаев тоже стало значительно меньше: это один из немногих плюсов деиндустриализации, медленно, но уверенно проходящей в стране последние 25 лет.

Хотя, с другой стороны, наши люди умудряются не соблюдать элементарные правила техники безопасности и калечить себя даже на относительно безопасной работе. К примеру, если раньше у всех была хоть какая-то спецовка, то сейчас трудятся просто в трусах: случись вдруг что — и последствия оказываются гораздо серьёзнее. Пару лет назад постоянно привозили шашлычников, в одних плавках разводивших огонь при помощи углей и специальной жидкости, которая обычно продаётся в супермаркетах — то ли попалась какая-то бракованная партия, то ли просто люди на пьяную голову вели себя крайне неосторожно и получали очень тяжёлые ожоги — ноги, руки, туловище, лицо.

В целом же по сравнению с 90-ми производственные ожоги сейчас во многом уступили место бытовым: курение в постели в состоянии алкогольного опьянения, после пожаров часто привозят людей, которые отчаянно пытались потушить всё самостоятельно. Подобные действия имеют смысл только при небольшой площади возгорания — в противном случае нужно хватать ценные вещи и бежать! Современная мебель и предметы интерьера сплошь и рядом изготавливаются из искусственных, синтетических материалов, которые при горении выделяют чрезвычайно вредные для организма вещества: один-два вдоха, и человек падает, получая сильнейшее отравление продуктами горения. Так что здесь нужно быть особенно осторожными: спасая нажитое непосильным трудом имущество, вы рискуете лишиться самого дорогого — жизни.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

Третья, заключительная категория пациентов, которым мы постоянно оказываем посильную помощь — люди пенсионного возраста, лежачие больные и старики: один, опять-таки, закурил в постели и уснул, другой не заметил упавшую с тумбочки на одеяло горящую свечку, третий пригрелся зимой возле электрокамина и спалил весь дом. Недавно, к примеру, к нам поступил 83-летний мужчина, три дня после получения сильного ожога пролежавший дома. Мы, естественно, спрашиваем: «Чего ж вы "скорую" не вызвали?». А он говорит: «Думал, само пройдёт!». Конечно, за это время ожог серьёзно углубился вовнутрь, охватил большой участок тканей, инфицировался, и лечить его стало куда труднее. Такие истории, к сожалению, происходят довольно часто.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

В среднем за год через наше ожоговое отделение проходит порядка 300 человек — стало быть, новые больные поступают по одному — два в день. При этом у нас начисто отсутствует такое понятие, как сезонность: бывают периоды затишья и покоя, а потом вдруг наступает какой-то переломный момент — и сразу 20 человек в неделю, за какие-нибудь пару дней заполняются все свободные палаты. Тяжёлых больных, требующих лечении в реанимации, за год набирается до сотни — примерно раз в три дня попадаются действительно серьёзные случаи. Далеко не все пациенты требуют госпитализации — бывает, обработаем рану, перевяжем и отправляем домой с подробным списком заживляющих мазей и рекомендаций по уходу: стационарное лечение требуется только в том случае, если обожжено более 5% поверхности тела. Если этот показатель находится на уровне 20-30% — вероятность благополучного исхода весьма высока, но если больше 80% — тут уже какие-либо прогнозы делать сложно: может быть, повезёт, но так происходит далеко не всегда…

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

— Какие полезные советы по профилактике ожогов и оказанию первой помощи вы могли бы дать нашим читателям?

— Первое, что необходимо сделать, если вы или кто-то из ваших близких получил ожог, — немедленно, как можно скорее звонить по номеру 103! Тут работает золотое правило первого часа: чем раньше пациент окажется в руках врачей, тем менее серьёзные последствия будет иметь рана, если помощь удаётся оказать в первые же минуты — это значительно облегчает последующее лечение, а в случаях, когда обожжённая площадь составляет более 30% тела, — увеличивает вероятность спасения жизни и здоровья пострадавшего. То есть, ни в коем случае ничего не бояться — сразу звонить в «скорую»: если даже просто приедут и обеззаразят повреждённые участки кожи — уже хорошо, как минимум часть проблемы будет решена. Второй совет: до приезда врачей и оказания квалифицированной помощи место ожога следует охладить обычной водой. Здесь главное — не переусердствовать в желании помочь: ни мука, ни зола, ни моча, ни соль, ни масло не помогут уменьшить последствия, наоборот — только усугубят страдания потерпевшего! Масло, к примеру, образует на поражённой поверхности тонкую плёнку, под которой тут же формируется благоприятная среда для интенсивного размножения микробов. Кроме того, образуется эффект термоса: тепловой агент продолжает работать, термическое повреждение тканей распространяется вглубь.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

Что же касается профилактики ожогов, то тут всё достаточно просто — нужно только соблюдать обычные правила безопасности и не забывать, что с огнём шутки плохи! Разжигать костры на природе лучше всё же в рубашке и брюках — так сказать, на всякий случай. Не доверяйте всяческим «народным рецептам»: серьёзные ожоги с их помощью не вылечить, а поверхностные — мы иногда шутим, что на них можно хоть писать, хоть какать — всё равно со временем заживут!

Не расслабляйтесь на отдыхе с детьми — контролируйте время их пребывания на солнце! В разрезе нашего города в летний период это особенно актуально для приезжих из других областей. Зачастую ведь как бывает: с утра идут всей семьёй на море, там, разумеется, выпивают, а дитя целый день на солнце, иногда даже без панамы. В результате — солнечный ожог 100% поверхности тела: это и взрослые переносят с трудом, а для детей вообще тяжелейшая травма. В лучшем случае помажут сметаной, а ночью поднимается температура, начинается рвота, приходится звонить в «скорую». «А куда ж вы днём смотрели?» — спрашиваем мы обычно таких  нерадивых родителей. «Та ну, ерунда, солнце трошки напекло, само пройдёт, он дома целый день на улице бегает — и ничего!» — отвечают подгулявшие мамочки. Приходится объяснять, что гулять во дворе, где есть тень, постоянно находиться в движении, да ещё и забегать домой попить — это нормально, а жариться на пляже в самый солнцепёк — очень вредно. Поэтому мой вам совет: старайтесь бывать на море только утром и вечером, не забывать зонтики и панамы и употреблять в жару побольше жидкости! Что же касается купания в море, то ближе к осени и тут нужно быть на чеку, в частности — избегать контакта кожи и особенно слизистых оболочек со щупальцами больших медуз вида корнерот — такие ожоги бывают очень болезненными. В случае же, если медуза всё-таки ужалила, нужно промыть обожжённое место пресной водой и немедленно обратиться в медпункт.

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

— Какие курьёзы имели место в вашей тяжёлой трудовой практике?

— Однажды к нам на лечение поступил 6-летний ребёнок: случай был не слишком серьёзный, выздоровление проходило с феноменальной быстротой, через неделю мы уже собирались его выписывать, но тут нам позвонили родители с достаточно необычной просьбой: «Подержите его ещё недельку, пожалуйста! А то у нас тут горящая путёвка на Багамы, и ребёнка деть некуда!». Мы долго потом смеялись: с одной стороны, приятно, конечно, когда тебе доверяют, а с другой — стоит ли вообще заводить детей, чтобы потом так безответственно к ним относиться? В итоге пошли людям на встречу: бывший больной скоро освоился, активно гулял по коридорам и прилегающей территории, забавляя персонал своей непосредственностью.

А ещё был случай, когда один и тот же человек попадал к нам несколько раз подряд! В один далеко не прекрасный день по пьяни упал лицом в костёр, обжёг лицо чуть ли не до костей, пришлось пересаживать кожу с бедра, делать пластику. Всё это время мама — приличная женщина, божий одуванчик — исправно носила этому пьянчуге кушать, вообще ухаживала, как могла. Общими усилиями поставили на ноги — а через год он опять оказался у нас, с очередным ожогом. И такое бывает…

Врач-анестезиолог: «Не писайте на ожоги, не жарьте детей на солнце, не оставляйте без присмотра горячие кастрюли!»

— Что бы вы могли пожелать напоследок читателям ТАЙМЕРА и всем одесситам?

— Не теряйте истинно человеческих качеств даже в самое трудное время — такие периоды были всегда, и наша эпоха — ещё далеко не самая тяжёлая! Оставайтесь умными людьми с чувством собственного достоинства — это главное! Ну и, конечно, здоровья! Не доверяйте непроверенной информации, не верьте на слово — анализируйте, перепроверяйте, ищите собственные ответы на важные вопросы! Любите друг друга и будьте счастливы!

Беседовал Дмитрий Остапов