Кстати, сам он родился в Макеевке. Правда, вырос в Одесской области, откуда уехал в Россию в 1990 году, поступив в Серпуховское ВВКИУ (военное училище). До поездки в Донбасс преподавал и руководил Центром информационных технологий Санкт-Петербургского государственного аграрного университета.

Первые четыре раза привозил продукты в Новоазовский район ДНР. Зимой 2015 года после освобождения Дебальцево принял решение поехать восстанавливать этот город. Взял отпуск. Собрал материалы (пленку, скобяные изделия), инструменты на две ремонтные бригады, обогреватели, генератор и в конце марта выехал в ДНР.

После знакомства с мэром Дебальцево и первой встречей со школьниками решил задержаться до сентября и принять активное участие в восстановлении инфраструктуры, учебных заведений города.

В настоящий момент против Игоря украинскими властями возбуждено дело сразу по 6 статьям Уголовного кодекса Украины. Его обвиняют в пособничестве терроризму, в посягательстве на территориальную целостность Украины, в незаконном пересечении границы, ведении агрессивной войны против Украины и в незаконном использовании оружия. Однако он все эти обвинения отвергает.

В совокупности по всем этим статьям ему грозит немалый срок — от 8 до 15 лет лишения свободы.

Суды над ним идут с ноября 2015 г. Первые два года были чистой формальностью. На заседаниях дело не рассматривалось по существу — просто Кимаковскому автоматом продлевали содержание под стражей.

По существу суд начал рассматривать уголовное дело только после неудачного для политзаключённых-граждан Российской Федерации обмена, состоявшегося 27 декабря 2017 года. Тогда с подачи вице-спикера Верховной Рады Ирины Геращенко российские граждане были удалены из списков на обмен.

В настоящий момент суд заслушал свидетелей стороны обвинения и рассмотрел доказательную базу. Осталось заслушать показания самого Игоря Кимаковского и выйти на прения. Потом будет оглашен приговор.

Вопросы Игорю Кимаковскому издание Украина.ру передала через его адвоката Валентина Рыбина.

— Игорь, прошло уже достаточное количество обменов между Украиной и ЛДНР. Почему вас так до сих пор и не обменяли?

— Сидя в тюрьме, я не обладаю информацией для объективного анализа. Могу поделиться лишь своей точкой зрения.

Из разговоров украинской стороны я узнал, что меня собирались обменивать как минимум 4 раза начиная с ноября 2015 г. Даже на сайте «Миротворца» есть тому документальное подтверждение, датированное маем 2016 г.

В конце октября 2016 г. ко мне в тюрьму приезжали представители СБУ, православной церкви и одной уважаемой общественной организации и обещали, что через две недели я буду дома. Но эти две недели уже растянулись более чем на два года.

— Что помешало вашему возвращению домой?

— Если проанализировать не совсем удачный обмен 27 декабря 2017 года, то могу сказать однозначно — граждане России стали заложниками двух обстоятельств.

Первое — наглый грязный обман со стороны президента Украины и его ближнего окружения. Они вычеркнули нас в последний момент.

Второе — слабая позиция нашей стороны во время процедуры обмена. Мы до конца дня 27 декабря верили в то, что нас заберут. Но увы…

В феврале 2016 года был похожий случай. Тогда меняли отца Никона и ещё троих наших. Украинская сторона не довезла на обмен русского парня Ивана, с которым мне довелось сидеть в Мариупольской тюрьме. Представители нашей стороны симметрично оставили тех, кого планировали передать украинской стороне. И через неделю, когда привезли нашего четвертого, успешно завершили обмен.

Почему 27 декабря не поступили так же?! Для меня это загадка…

В конце ноября 2017 года, анализируя ситуацию в судах перед обменом, через правозащитников я предупреждал наших о возможных сложностях. О том, что у многих не будет юридической очистки. Хотя договорённости такие были. Но то, что украинская сторона так цинично и грубо нарушит договорённости, даже вообразить себе не мог…

Теперь я в обмены не верю. И на обмен идти не хочу. Я — человек, а не материал для манипуляций. Буду отстаивать свою позицию в суде. И рано или поздно вернусь на Родину, в Россию. Обязательно вернусь! Верю в это!

— Где вас в настоящий момент содержат?

— С 27 марта 2016 г. меня содержат под стражей в тюрьме Артёмовска (ныне Бахмут). До этого 9 месяцев сидел в СИЗО Мариуполя.

— Сколько вас человек в камере?

— Сейчас нас в «тройнике» (так называют маленькие камеры на 9 кв. м) двое. Одного летом отправили после приговора на «крытку» в Ровно. До этого приходилось сидеть в камерах, где обитало от 8 до 15 арестантов.

— Как с вами обращаются тюремные власти?

— Согласно инструкциям. Строго и по закону. Жестко было в 2015–2016 годах. Постоянные обыски держали в нервном напряжении. Сейчас уже привык. Просто огрубел, наверное…

— Были ли моменты издевательств и пыток?

— Да. Пытали первые три дня. Выбивали показания о том, что я якобы военный советник или агент ФСБ. Заставили оговорить себя и под камеру сказать, что якобы я агент ФСБ. За это стыдно…

Били — терпел. Душили — терпел. Ток — терпел. Пытку водой на третий день не выдержал. Да и специальную химию, подозреваю, использовали… Воду с добавками…

— Из чего состоит ваш тюремный быт?

— Он простой. Немного ограниченный и скудный. Но в нем присутствует всё необходимое. Сплю. Питаюсь тюремной пищей и тем, что в этих условиях можно приготовить и раздобыть. Хожу гулять. На прогулке стараюсь заниматься физкультурой. Благо брусья и турник есть. Не хватает солнца.

Занимаюсь «хатными» делами. Стандартно — уборка, стирка…

Изучаю УК и УПК Украины. Готовлюсь к судам. Ведь защищаться приходится самому. Готовлю и отправляю письма, запросы, ходатайства. Себе и ребятам.

Читаю. Пишу воспоминания. Редко стихи. Кое-что получается публиковать в Сети. Пишу рукописи. «Выгоняю» на свободу через правозащитников, и мои друзья публикуют на страничке во «ВКонтакте». Сложно. Долго. Опасно. Но это меня морально поддерживает. Стараюсь донести до людей информацию о нашей жизни — политзаключенных Украины.

До мая рисовал и рукодельничал. Но летом, когда сотрудники СБУ меня задержали и снова незаконно «упаковали» в тюрьму, они лишили меня такой возможности. Они меня ограбили. А в вещах был альбом с моими рисунками, карандаши, вышивки…

Да — вышивки. Наши ребята-политзаключенные, зная о том, что я стараюсь не сидеть без дела, дарили мне наборы для вышивания. Это позволяло сохранить мелкую моторику пальцев. Подарили Ксенью Петербургскую, Почаевскую Божью Матерь. Вышивал. Сейчас такой возможности нет…

— Имеете ли возможность читать?

— Да. В тюрьмах есть библиотеки — хорошее наследие советской эпохи.

На Мариупольском СИЗО приносили каталог. Заказывал и читал. Даже один раз брал учебник по кибернетике. Конспектировал. Тогда ещё думал, что скоро обменяют, и не хотел терять навыки преподавателя.

В Бахмутской тюрьме создал небольшую постовую библиотеку. Православную литературу привез с собой. Художественную и юридическую собирал уже по месту.

— А что читаете?

— Достоевский, Пушкин, Драйзер, Лермонтов, Чехов, Ян, Сабатини, Новиков-Прибой, Джек Лондон, Дюма и другие.

Мои любимые книги: «Спартак», «Граф Монте-Кристо», «Американская трагедия», «Цусима», «Капитанская дочка», «Овод», «Сунь-цзы», Библия…
Много прочитано за эти годы. В том числе и православной литературы. К этому меня приучил в 2015 году отец Никон, которого обвиняли по нашим статьям.

Постоянно со мной томики Лермонтова, Есенина, Чехова. А также Библия и Молитвослов. Многие молитвы сегодня читаю по памяти.

— Смотрите ли телевизор?

— Смотрю. В основном «112» и «Интер». Но всё меньше и меньше. Зрение сильно садится. Да и не переношу той геббельсовской пропаганды и грязи, которая на Украине льется с экранов.

На некоторых каналах на украинский язык переводят даже советские и российские фильмы. И герои мультиков «Смешарики», и «Богатыри» заговорили на «гидний мови». Это бесит. Хотя объяснимо… Насильственная украинизация идет семимильными шагами.

Я вырос на Украине. Говорю и читаю на украинском языке. Но не хочу ничего иметь общего с людьми, которые насильственно убирают наши общие для двух языков слова и заменяют их суррогатом.

— Как вы питаетесь?

— Если в двух словах, денег на питание заключенных государство выделяет по минимуму. Поэтому качество питания хромает. Много углеводов, катастрофически не хватает белков. Готовят сами зэки. От этого иногда страдает качество.

Но мы научились жить в этих условиях. Что-то берем с «продола», доготавливаем. Что-то передают со свободы. Так и «миксуем» уже четвертый год.

Стараемся есть побольше лука, чеснока, сала. Всё-таки профилактика от тюремных заболеваний…

Надо отдать должное — каждое утро дают свежий хлеб и сахар. Пища с «продола» всегда горячая и свежеприготовленная. Качество?! Я себе отвечаю на этот вопрос так: «Это тюрьма, зэк. Терпи!»

— Кто-то вам передает продукты питания?

— За эти годы сложилось братство политзаключенных. Помогаем друг другу. Те, у кого родные и близкие живут рядом, получают продукты со свободы. Делятся. Помогают и мне. Время от времени приходят посылки от мамы, адвоката Рыбина. Поддерживает православная община Бахмута.

Материально помогают оставшиеся друзья, за что им большое спасибо. Не забывают и те, кто освободился. Иногда «залетает» домашняя выпечка, сало, «огород» (овощи и фрукты с их участков).

— Каково состояние вашего здоровья?

— Жаловаться и плакаться не буду… Зачем? Всё норм…

У нас, среди политзаключенных, раненые и инвалиды сидят. За них надо переживать. И вытаскивать…

— Интересуются ли вашей судьбой международные правозащитные организации?

— Да.

— Встречались ли вы с их представителями?

— За эти годы много раз приезжали представители Красного Креста. Особенно много помогали перед обменом 27 декабря 2017 года. Несколько раз привозили в тюрьму гигиенические наборы (мыло, шампунь, стиральный порошок, зубную пасту, туалетную бумагу). Мелочь, а приятно!

Несколько раз были представители ООН. Интересовались тем, как меня пытали. Приезжал координатор СММ ОБСЕ Тони Фриш.

Общался с ним минут сорок. Просил, чтобы они во время брифингов в Минске после очередных «удачных» переговоров не обнадеживали и не говорили об обменах. Прислушался…

Также представители ОБСЕ и ООН почти всегда бывают на моих судах. Три раза приезжал представитель украинского омбудсмена.

Удручает, что за три с половиной года представитель российского консульства приезжал только один раз.

— Это как-то помогло смягчить, облегчить вашу участь?

— 18 мая 2018 г., когда в суде рассматривали моё ходатайство об изменении меры пресечения, присутствие представителей ОБСЕ, ООН и журналистов во многом определило решение судей выпустить меня из зала суда.

Правда, ровно через месяц под давлением из Киева судьи изменили своё решение, и я снова оказался за решеткой.

— Хотели бы вы, чтобы вас и других граждан Российской Федерации, которые попали в украинские тюрьмы за ту или иную форму участия в «Русской весне» либо в гражданской войне на Донбассе, обменяли на экипажи украинских бронекатеров, которые были задержаны российскими пограничниками во время инцидента в Керченском проливе?

— Сначала скажу за наших ребят. Да, я хочу, чтобы они побыстрее вернулись домой. И любой вариант для этого считаю приемлемым. По себе нет. После обмена 27 декабря 2017 года не рассматриваю обмен как вариант своего освобождения.

За эти годы многое потерял: работу, близких и дорогих мне людей. Время постепенно всё забирает. Сегодня у меня осталось только моё имя. И я его буду отстаивать сам.

— Что будете делать после освобождения? Вернетесь в родной Питер или снова в Донбасс?

— Вернусь и поеду к своему духовнику отцу Никону в Троице-Сергиеву лавру. Три дня помолюсь, исповедуюсь, причащусь. И начну жить снова, с нуля…