…Приносят еду – свекольник на говяжьем бульоне, мясное суфле с рататуем из кабачков, яблоко. Диабетикам положен отдельный «стол», паровые котлетки – обед доставляет специальное предприятие, которое готовит еду для авиапассажиров. Медицинское оборудование новое и современное, на каждой кровати в отделении интенсивной терапии – установка с кислородом.
Пациенту на руку крепят браслет (вспоминается египетский ол-инклюзив), где по QR-коду видна история болезни. Данные моментально заносятся в электронную карту – процедуры, лекарства, назначения врача. «А мне разве препараты от печени прописывали?» «Вот, смотрите, у вас отмечено – положено ещё две капельницы». Туалеты и душевые кабинки новенькие, горячей воды и мыла вволю. Людям, влетевшим на госпитализацию внезапно, выдают «спецсумочки» – внутри зубная паста, шампунь, предметы гигиены.
Первая мысль – тебе льют через капельницу галлюциногены, не может эдакого быть в российских-то больницах. Отлежав неделю во временном «ковидарии» павильона ВДНХ N 75, убеждаешься – по крайней мере в Москве эпидемия за пару лет кого-то чему-то научила. Правда, не сократив в славное нефтяное время кучу врачей, не закрыв больницы и не стерев должности вирусологов, мы могли бы справиться с этим без 300 тысяч гробов. Но о таком вряд ли впоследствии вспомнят: победителей же не судят.
Для начала в больницу надо ещё попасть, а сие квест ещё тот. Мне повезло, я вызвал врача, всего за двадцать минут дозвонившись на номер 122 – и то посланец поликлиники пришёл лишь на следующий день. Через четверо суток (17 января) попытка пробиться к доктору не удалась вообще. В итоге второй раз человек в белом халате явился ко мне только через 10 дней после первого вызова – прослушав, констатировал поражение лёгких. Он вызвал скорую – у меня самого это не получалось: вызов принимали, обещали перезвонить – и не перезванивали.
Скорая ехала 2 часа, ещё полтора часа пришлось сидеть в ожидании результатов КТ лёгких (обессиленный высокой температурой народ ложился на лавки, не в силах сидеть) и час снова катиться на «красном кресте» в госпиталь. Санитар по дороге выясняет у коллег: «У вас свободно?» «Нет». «А у вас?» «Тоже нет». Вскоре, госпиталь на ВДНХ соглашается: «У нас больше половины коек есть, привозите». Ожидаю крайне долгого оформления, но ничего подобного – берут анализ крови на антитела, ПЦР-тест, забирают верхнюю одежду и выделяют сопровождающего: медбрат отводит к койке, уже застеленной чистым бельём.
Стеклянный потолок и много-много кроватей, разделённых на небольшие боксы (по четыре койкоместа). Дежурный пункт, работающий круглосуточно – можно попросить беруши, таблетки для понижения давления и снотворное. Обстановка тщательно продумана: в огромном помещении не холодно, народ ходит в футболках. Общее мнение болящих – никто не ожидал такого комфорта, у всех живы воспоминания о больницах двадцатилетней давности: мрак, ужас и тлен.
Пенсионеры рассеянно слоняются по помещению, шепча в телефоны: «Правда не надо ничего привозить… Еда нормальная, полотенце дали». Медбратья и медсёстры в основном из Дагестана – в этой республике низкая зарплата, но конкуренция большая, желающих трудиться в «красной зоне» много. С персоналом явно проведена работа – все доброжелательные, вежливые, и это важно: они своим настроением успокаивают людей.
«Меня жена не хотела в больницу отпускать, – смеётся 75-летний Виктор Семенович. – Говорит – они ж сокращают пенсионеров, укол сделают – и типа умер от ковида. Сейчас вижу – да ё-моё, какая хрень! Врачи тут просто с ног сбиваются, чтобы любого пациента спасти – я вижу, им это важно!». Да, через пару дней все расслабляются. Многие пациенты признаются, что страшно боялись попасть в «ковидарий» – «это ж как в холерный барак, там нечто страшное, оттуда не выходят».
Выходят. Всю неделю я наблюдал почти только одни выписки – лишь одному человеку стало хуже (ковид оказал влияние на сердце), и его перевели в реанимацию. Выписки мотивируют на позитив, соседи радуются, хором желая покидающему ковидную обитель здоровья.
Режим строг: подъём в 6.30 утра, замер температуры, уровня давления, сатурации (кислорода в крови), уколы антикогулянтов (чтобы не образовывались тромбы), тестируют сахар (от лекарств он поднимается). Далее – таблетки и капельницы: в зависимости от состояния больного от трёх до семи ёмкостей в сутки (!), но подобная терапия, как правило, для людей с 75% поражения лёгких. Каждые 5 дней делают КТ, раз в 3 дня – ПЦР-тест, анализ крови из вены – ежедневно. Чтобы остановить средней степени поражение, большинству пациентов достаточно 5-6 дней. Свободных коек действительно прилично, но ближе к моей выписке они постепенно начали заполняться.
Хватает больных и от 30 лет – «омикрон» в принципе не щадит никого, я слышал жалобы на один и тот же симптом: «словно нырнул и никак не можешь вынырнуть… трудно, блин, дышать».
Больше не буду.
