Inna Dulkina
12 ч ·

От этого последнего убийства как-то особенно горько. Жак Амель - сухонький, старенький, маленький. Дедушка. 86 лет. Его убийцы были очень юными. Одному из них - имя уже известно, Адель Кермиш - было 19. Личность второго еще не определили - но, по всей видимости, он был ненамного старше. Убивали зверски. Унижали. Ставили на колени. Ножом по горлу. Если бы не сестра Даниэль, которой удалось выбежать из храма, остановить машину и попросить водителя вызвать полицию, скорее всего, зарезали бы всех. Кривлялись. Оскорбляли. Что-то кричали по-арабски. Вроде как, проповедь читали.

Нам даже сложно представить, насколько скромное место занимает католическая церковь в сегодняшней Франции. Объект нападок, лишенный всякой защиты. И даже сегодня в день трагедии кто-то в соцсетях обязательно скажет, ну и что, и где был ваш бог? и если он есть, почему он вас не защитил? а кто-то выскажется в том духе, что всё зло от религии, и что христиане по части жестокости совсем не лучше мусульман, вспомнит крестовые походы и инквизицию. Если о церкви во Франции и вспоминают, то, главным образом, чтобы над ней посмеяться, а по большей части о её существовании просто не помнят.

Те немногие, кто в церковь ходят хотя бы на праздники, считаются реакционерами, и нет в современной Франции тяжелее оскорбления. Если вы реакционер - значит вы против прогресса и равенства, вы за иерархии, насилие и привилегии, и стыд вам и позор. С церковью мирятся, не забывая пнуть между делом. На позапрошлое рождество мэрия Парижа заявила, что на елку перед собором Парижской богоматери у нее денег нет. Тогда епископ обратился в российское посольство, и елку привезли аж из самой Москвы.

На прошлое рождество вообще ставить запретили - объяснили тем, что террористы могут подложить взрывчатку под дерево. А правительство призвало мэрии городов не выставлять у себя в залах рождественский вертеп - ведь Франция светское государство. И потом, вдруг мусульмане обидятся?

Убитый священник - часть той старой Франции, которую все пытаются замести за ковер и пройтись по нему каблуками. Та самая, старая и добрая, почти незаметная довоенная старушка в кудряшках. Она всё пыталась встать, что-то сказать, но кто на нее будет обращать внимания в стране, где юность - главный диктатор? Потом она долго сидела и молчала, ошарашенно наблюдая за происходящем. А потом ее убили. И от этого как-то особенно горько.