Так где же «бык» российской дипломатии?

За более чем тысячелетнюю историю из небольшого княжества, подчиненного Восточной Европе, Россия превратилась в трансконтинентальную мировую империю. В связях и конфликтах с другими народами и государствами Россия накопила богатый дипломатический опыт и сформировала особую дипломатическую традицию. В некоторой степени эта дипломатическая культура зародилась в той России, какой ее описал Энгельс в статье «Внешняя политика русского царизма»: «уже достаточно сильная, чтоб в случае необходимости побороть царский произвол», «имеет стальную выдержку и неуклонно следует поставленной цели», «не побеждает, а упивается победой; не проигрывает, а падает духом», любыми средствами изменила Российскую империю до нынешнего могущества».

За российской дипломатией кроется большая и сложная стратегия. Ее работа это не только взвешивание всех плюсов и минусов в какой-то определенный момент, но и долгосрочное всеохватывающее планирование. В новой истории Россия и Япония боролись за гегемонию в Северо-Восточной Азии. Потерпев поражение в российско-японской войне, главной целью стратегии России в Восточной Азии было направить сильную Японию не «вниз на юг» а «вверх на север». Можно сказать, что с 1905 по 1945 года Россия сплачивала и вносила раскол между Китаем и Японией, и даже между западными державами. Посредством сложным объединяющих приемов в конце концов Россия направила японскую агрессию и экспансию на Китай, Юго-Восточную Азию и Тихий океан. Перед окончанием Второй мировой войны СССР снова воспользовался Ялтинским соглашением, ввел войска в Северо-Восточную Азию, и наконец вернул территории, утраченные Россией в результате русско-японской войны.

В начале 19 века Россия стояла перед выбором: либо вступить в борьбу с Францией за гегемонию в Европе, либо воевать с Англией в Балканах и на Ближнем Востоке за наследие Османской империи. Унаследовавший престол Александр I придерживался курса на войну с Францией и сформировал третью и четвертую антифранцузскую коалицию. Однако в июле 1807 года после разгрома российской армии в битве при Фридланде внешнеполитический курс был быстро изменен, и Российская империя заключила с Францией Тильзитский мир. От антифранцузской коалиции Россия перешла к союзу с Францией. В то время в письме матушке Александр I писал: «Союз с Наполеоном — это лишь измененная форма борьбы с ним. Россия нуждается в этом союзе, чтобы получить время на передышку и укрепить военное искусство и силы».

В 1856 году Россия потерпела поражение в Крымской войне. После этого по замыслу тогдашнего министра иностранных дел Горчакова Россия «держалась в тени» и избегала наступлений в восточном направлении. Она воспользовалась хаосом в Китае, вызванным Тайпинским восстанием, и вынудила Китай подписать ряд неравноправных соглашений, которые образно можно назвать «потерпеть неудачу в одном месте, собрать урожай в другом». За последние два года ухудшения отношений с Западом из-за украинского кризиса, Россия не только завязла в украинской проблеме, но и вступила в военные действия, отправив войска в Сирию и развязав там «второй фронт». Россия не только усилила влияние на Ближнем Востоке, но и в определенной степени обыграла Америку.

Энгельс также говорил: «Российская дипломатия всегда отдает все силы, чтобы избежать войны, считает ее самым крайним средством… Россия предпочитает добиваться своих целей через противоречия других сильных держав и подстрекает эти державы к конфликтам, извлекая выгоду из их вражды». Это показывает другую особенность российской дипломатии: Россия умеет пользоваться противоречиями и чужой силой, чтобы самой нанести удар. Она отсиживается в стороне в качестве посредника.

Высокая согласованность механизмов принятия дипломатических решений в России определила высокую эффективность ее дипломатических действий. Исходя из политической культуры и исторической традиции России, правительство на высочайшем уровне имеет глубокое понимание международной ситуации и принимает активное участие в важных дипломатических акциях. Абсолютным центром принятия дипломатических решений и вопросов национальной безопасности России во времена царской и имперской России был царь или император и его советники, во времена СССР — Политбюро, а в современной России — Совет Безопасности РФ. Так в 2014 году решение о целом комплексе действий по вводу войск в Крым было принято узким кругом из 5-6 человек, во главе которых стоял Президент Путин.

Все это станет прекрасно понятно, если вспомнить Михаила Фрадкова, который начинал с работы в Министерстве внешнеэкономических связей СССР, затем стал старшим советником постоянного представителя России при отделении ООН и других международных организаций в Женеве, представителем России при организации «Генеральное соглашение по тарифам и торговле», а затем исполнял должность Премьер-министра РФ и начальника Службы внешней разведки.

С другой стороны, Россия заранее тщательно отбирает, ищет и даже подготавливает объекты сотрудничества в стране пребывания. Об этом можно догадаться из работы, проделанной Россией при Трампе. Вполне возможно, что вслед за скандалом с Флинном последует еще не одна сенсация, способная удивить весь мир.

Несомненно, российская дипломатия обладает особенностями, многие из которых стоит позаимствовать. Внешняя политика любой страны зарождается из внутриполитической обстановки, национального характера, традиционной культуры и геополитического положения этой страны. На ее формирование влияет множество факторов, и российская дипломатия здесь не исключение. Россия добилась очевидных успехов во внешней политике, но и совершила явные ошибки. В нынешней международной обстановке Россию не считают другом, и что немаловажно, ее экономическая слабость сильно не соответствует масштабам ее дипломатии. Это слабое место России, которое может повлиять на эффективность российской дипломатии.

Автор — Профессор Исследовательского института международных проблем Фуданьского университета (Шанхай)

Впрочем, я не собираюсь обсуждать структуру этого мифа во всей полноте, и хочу обратить внимание только на некоторые важнейшие разделы мифологического повествования. А именно, в отличии от холокоста, как исторического факта, который является лишь эпизодом второй мировой войны, важным и значимым, но только эпизодом, в мифе холокоста сама вторая мировая война является эпизодом мифического повествования. Как, например, деяния римских легионеров есть эпизод всей истории пришествия Спасителя. В контексте своего повествования холокост есть сущностная коллизия войны, есть то, что и придает войне смысл. Холокост и старше войны (повествовательно, это рассказ о вечных преследованиях евреев, в том числе и о «погромах», ага), и продолжается после нее сейчас и будет всегда, как антисемитизм и борьба с ним.

Вот например ситуация во Франции, по описанию А. Тейлора, известного английского историка, автора фундаментального труда «Вторая мировая война»: «Для подавляющего большинства французского народа война закончилась... правительство Петена осуществляло политику лояльного сотрудничества с немцами, позволяя себе лишь слабые, бесплодные протесты по поводу чрезмерных налогов... Единственное омрачало согласие: Шарль де Голль бежал в последний момент из Бордо в Лондон.,. Он обратился к французскому народу с призывом продолжать борьбу... Лишь несколько сот французов откликнулись на его призыв». (Да… «несколько сот»…)
«Немцы обнаружили в хранилищах достаточные запасы нефти... для первой крупной кампании в России. А взимание с Франции оккупационных расходов обеспечило содержание армии численностью 18 млн. человек»

Автор продолжает уже обо всей Европе: «Устанавливалось германское господство с помощью разнообразных средств — от аннексии и прямого правления до формально равного партнерства... Швеция и Швейцария сохраняли свою демократическую систему... фактически они... поскольку англичане их не бомбили, могли приносить Германии больше пользы, чем если бы оказались в положении побежденных. Германия получала железную руду из Швеции, точные приборы из Швейцарии. Без этого она не смогла бы продолжать войну... Европа стала экономическим целым».

Вряд ли стоит напоминать обо всех этих национальных дивизиях СС, от французской Шарлемань, до эстонской 20-й гренадерской. О чешской промышленности исправно снабжавшей вооружением германскую армию. Сейчас достаточно литературы, с достаточным фактическим материалом, что бы места сомнению не оставалось. На Россию двинулась вся континентальная Европа.

Надо помнить, что это не первое подобное движение Европы на восток. В начале 19-го века Наполеон так же двинул на нас всю Европу, вернее Европа двинула Наполеона. Да и в древности «натиск на восток» католических орденов был тоже всеевропейский. Конечно, относительная мощь его была не велика, как, впрочем, и относительная мощь русского мира после батыева нашествия. Но как бы то ни было Россия была и остается экзистенциальной «занозой» Европы.

Запад, так или иначе, победил и завоевал весь мир, что в европейской ментальности объясняется фундаментальным превосходством западной цивилизации и одновременно доказывает это превосходство. Запад, де, смог победить по причине более высокой цивилизации и имел на то право, ради распространения своей высшей цивилизации и общечеловеческого прогресса. И только Россия, со своей очевидно чуждой западу цивилизацией (а чуждой, по западному мнению, значит низшей) не была побеждена, притом что «натиск на восток», это не моментальное явление, результат которого мог был бы быть объяснен случайностью, а тысячелетний процесс.

Дело в том, что запад развил в себе необычайный навык объяснять все победы России как-то так заковыристо, что это как бы и не победы вовсе, а вся тысячелетняя история отношений России и Европы, это цепь случайностей и искажений (как, впрочем, и история России вообще). Этот навык в полной мере переняли отечественные западники. То Наполеон насморк заработает и вследствие того погибнет полумиллионная армия, генерал «Зима» постоянно присутствует (очевидно, русские не люди, спят в снегу в обнимку с медведями, и питаются шишками), то русским всю их государственную машину организовали европейцы, от скандинавов до остзейских немцев, и только потому европейцы были поражены, что столкнулись с другими европейцами.

Но Победа 1945г. есть результат слишком громадного, слишком великого противостояния, что бы объяснить ее случайностями. Слишком долго и упорно шла битва, слишком велики жертвы Войны, и слишком чужда Западу Россия эпохи Сталина, что бы возможно было объяснить русскую Победу очередными заковыристыми «загогулинами». Впрочем, были и есть и такие попытки, но уж чересчур он заковыристы и, как следствие, очевидно несостоятельны (в том числе и такая, что победу одержал рядовой Райан).

У Шпенглера речь шла о том, что, в конце концов, все, чем гордится Европа, покажется и окажется ерундой, и обнажится настоящее призвание запада, а именно воля к власти, к господству в чистом виде. Так вот хочу сказать, что это уже произошло. Новый Цезарь уже являлся, но его легионы полегли на Волге и под Курском, а aquilla склонил голову на Красной площади.
Я даже подозреваю, что Запад был поражен смертельно! Тот пересмотр собственных оснований, который Европа сделала по результатам своего крушения, непосредственно привел к арабским погромам в современном Париже, к британским городам, разговаривающим на хинди и испаноязычной Калифорнии, гей парадам и иным проявлениям надвигающегося конца…
Как писал Толстой: «Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно».

Конечно, закат Европы, это не гибель наполеоновского нашествия, а процесс гораздо более длительный, растянутый во времени, даже с периодическими взлетами, с такими симуляциями, как ЕС и американская экспансия, но удар, нанесенный всей русской силой, я полагаю, смертелен. Другое дело, что не менее актуален вопрос, не надорвалась ли в той Войне и сама русская сила.