Детство

Дедушка родился 21 марта 1921 года на Украине, в селе Монастырское, впоследствии переименованном в Марксово, Немировского района,  Винницкой области.  https://www.google.ru/maps/place/Марксово, Винницкая область, Украина, 22872/@48.8269372,28.8713759,14z/data=!3m1!4b1!4m5!3m4!1s0x40cd5b66f211668f:0xc81035c270dde716!8m2!3d48.827463!4d28.8852949

Родителей  дедушки звали Марцелина Иосифовна Яблонская и Василий ( по отчеству не помню) Петровский.  В  семье было 4 детей ( и еще 2 умерли в детском возрасте) Дети в порядке старшинства: Франц,  Вероника, Иосиф (Юзеф) - мой дедушка, Людвиг.   Про Франца не помню как сложилась судьба. Вероника жила в Николаевской области, приезжала к нам иногда в гости. Умерла в 1990 или 1991 году. Людвиг всю жизнь прожил в Марксово в родительском доме, умер в начале 2000х. Дедушка пережил всех братьев и сестер. Умер 17 августа 2003 года.   

[Начало воспоминаний отсутствует]

Только через три месяца мы получили от отца весточку из Кольского полуострова , станция кола, где он находился в лагерях и работал в шахте. Когда отец заболел, его оставили в лагере топить печки. После  двухлетнего пребывания в лагерях отец был освобожден. Верховный совет СССР снял с него судимость как незаконную. Отец за это время потерял здоровье и больным вернулся домой. Не в меньшей, а в еще большей мере все это беззаконие отразилось на всей нашей семье. Во-первых, сразу   же как только посадили отца , началось гонение за старшим братом который вынужден был бросить работу и сбежать в г Луганск, где еле выжил выполняя всякие работы на шахтах.
Чтобы выжить, мы с мамой ходили за 60 км на крохмалочный завод г. Рахны и там собирали гнилую и мерзлую картофель и несли ее на себе домой, из которой пекли блины. Это было зимой  1932-33 гг. А весной, как только сошел снег, мы залезали в реку Буг , доставали ракушки и питались ими. А как только появились листья липы, рвали их, сушили, делали муку и пекли блины. Хорошим подспорьем была лобода, ее мы кушали сырой. Летом ходили собирать колоски в поле после уборки хлеба. За колосками ходили только дети, так как взрослых ловили и сажали в тюрьму, а нас если споймают, то отбирали  сумки и избивали и на этом кончалось.
В это лето я стал ходить на работу в Колты ведь мне уже исполнилось 11 лет.
Мужчин в колхозе было очень мало,  потому что большинство из них умерло от голода или сидели в тюрьме, привлекались к работе дети.
За мной было закреплено пара лошадей с повозкой и я наряду со взрослыми пахал, сеял, перевозил снопы и другие работы, которые выполнял не по своему возрасту.

Особенно тяжело было выполнять полевые работы.
Целыми днями приходилось ходить с лошадями по глыбистой сухой почве босиком, так как обуви у нас не было и к вечеру все ноги в крови.  И чтобы на следующий день идти на работу, мама ночью отпаривала мои ноги. И так каждый день.
Приходилось нелегко и во время уборки, возить снопы, накладывать их на повозку, а затем подавать на скирду. За целый день так наподнимаешься,  что все внутри болит и кушать и пить уже не хотелось.  Везде нас малышей обсчитывали, вместо одного трудодня записывали только полтрудодня. Рассчитывались с колхозниками только в конце года, давали на трудодень по 200 гр хлеба и по 15-20 коп.
Осенью 1933 г. мы оказались без хлеба, несмотря на то, что с мамой всю весну и лето работали в колхозе. Не было и одежды, так как изорвали ее на работе, а купить новую было не на что.  В октябре этого года    мы начали пухнуть от голода. В нашем селе от голода начали люди дохнуть.
Однажды приходит мама от соседей домой и говорит: нам надо ребята что-то делать, иначе подохнем. Соседи ей посоветовали, чтобы она отвезла  нас с братом, которому было 4 годика,  в Одессу, может быть мы там выживем.  Делать было нечего и  я сразу согласился с этим предложением.   На второй день еще до рассвета мы с мамой двинулись пеши до станции Журавлевка, что 35 км от нашего села.  Кое-как мы добрались , потому что 4 летнего братишку приходилось нести  на себе.  Как только подошел поезд, мама посадила нас в вагон, а сама тут же упала и потеряла сознание.  Поезд здесь стоял всего лишь три минуты, поэтому мы не видели, что с ней было  дальше, но мир как говорится не без добрых людей и оказали ей помощь придти в себя.
Как только  залезли в вагон , мы поднялись на третью полку и легли спать.
Поскольку мы были одеты в оборванных штанишках , босиком и без билетов,  люди, которые ехали в этом вагоне смотрели на нас как на жуликов, которых в то время было весьма много.   Они вызвали проводника и потребовали от него, чтобы он на следующей станции высадил нас. Надо отдать должное, что проводник и часть пассажиров посочувствовали нам и оставили нас в покое.
Приехали мы в Одессу на рассвете, вышли из вагона  на перрон . Куда идти ?!
Идем мы по перрону как вдруг раздался свисток и тут же милиционер хватает меня за руку и говорит : а , попался, проклятое жулье, пошли
И повел нас в отделение милиции , где сделали нам допрос кто мы откуда и куда
Ну  я здесь не растерялся и ответил им, что мы из села Кислица, а района не знаю, родителей у нас нет, умерли. Посидели мы в отделении около 3-4 часов и нас отвели в вагон, который стоял на запасном пути. В этот вагон собирали всех таких как я и содержали под строгой охраной, а на следующий день отправляли в детприемник № один.
Когда в вагоне нам дали по 300 грамм хлеба и миске каши я понял, что здесь мы не подохнем.  Что же из себя предоставлял детприемник? Это огромное здание , обнесенное 5 метровой стеной , а сверху колючей проволокой и усиленной охраной -  короче это настоящая тюрьма. Публика здесь разная от 4 до 30-35 лет. Это в основном воры, казнокрады, проститутки и прочая дрянь.  Днем вся эта братия находится во  дворе, а ночью всех загоняют в здание, а там кто сидя, а кто лежа спят.
Надо отметить, что коронованные воры договаривались с охраной и их на сутки-двое отпускали од честное слово, а через два-три дня они возвращаются «с воли» обратно, приносили деньги,  выпивку и закуску, угощали охрану и хорошо ей платили.  Если же они решали совсем уйти, их отпускали , но за большую цену. На дворе был ноябрь месяц, уже похолодало,  особенно ночью. В это время мы с братом были раздетые и разутые. Днем нас выгоняли на двор и мы старались быть на солнечной стороне здания «греться». Мне не пришлось долго здесь быть. Примерно через пару недель я простудился и заболел паратифом. Меня увезли в херсонскую больницу, где пробыл более месяца. Братишка остался в этой тюрьме один. Когда я возвратился с больницы, то его уже не застал, так как его отправили в детприемник № 2 , который находился в селе Дофиновка, что в 15 км от Одессы.  Этот детприемник по устройству и содержанию такой же как и детприемник № 1.   
Через неделю и меня отправили в этот детприемник.  На улице декабрь месяц. Мне перед отправкой дали только ботинки, которые с меня в первую же ночь воры сняли. Братишку я здесь не застал так  как его днем раньше отправили в Михайловский детдом. , который  находился в 100 км от Одессы , рядом с железнодорожной станцией Раздельная.
Я стал проситься у начальства приемника чтобы меня тоже направили в этот детдом.
Надо отметить что начальник сжалился надо мной и просьбу удовлетворил. Выдали мне куртку шапку и костюм и с первой же партии отправили в Михайловское. Кормили нас как в первом, так и втором детприемниках 2 раза в день По тарелке каши и грамм по двести хлеба в детдоме Я нашел братишку в изоляторе больного перепуганного так как он находился там один однако и здесь вместе нам недолго суждено быть
Как-то в один из дней во время ужина жулье решила сделать дебош по случаю плохого ужина конечно это был только предлог они побили всю посуду котлы столы избили воспитателей и решили рано утром организованно уйти в Одессу.
В  этот вечер досталось и мне. Одна из проституток приказала мне отказаться от ужина и накормить ребенка, но я ее не послушал ,  тогда она выхватила из рук тарелку с кашей, нанесла удар  и разбила мне голову.
После этого дебоша все отправились спать. В связи с этим происшествием дирекция детдома срочно вызвала из Одессы милицию, которая приехала ночью и главных организаторов около 50 чел в том числе и меня в исподнем белье бросили в машины и увезли в Одесский детприемник № 2 и другие подобные заведения Одессы. Целую неделю нас по несколько человек водили в прокуратуру г Одессы на допросы. Поскольку я и еще несколько человек были непричастны к этому делу, нас возвратили обратно в Михайловский детдом.
Когда я возвратился в детдом, то брата уже не застал, так как их 4-7 леток отправили в детдом малютки , который находился в с. Курячие Лозы Одесской области.
О случившемся и чтобы не потерять брата я тут же написал письмо  маме и сообщил ей о адресе пребывания этого детдома
Это уже был май 1934 года
В детском доме нас по тем временам неплохо кормили и одевали. Здесь я закончил четвертый класс а также учился слесарному делу, активно участвовал в самодеятельных кружках.
Своим примерным поведением и хорошим отношением к учебе я заслужил большое уважение ко мне воспитателей и особенно директора детдома и его жены. Детей у них не было и они решили меня усыновить. Но однажды я жене директора сознался, что у мня есть родители и почему я оказался в детдоме.
И на этот раз они отнеслись ко мне с пониманием и разрешили поехать на пару  недель домой навестить родителей.  Собрали для меня деньги на дорогу, одели в новый костюм и ботинки, купили билет и я уехал домой. Для меня это была неописуемая радость.
Когда я приехал домой, то вся семья, в том числе отец и младший брат были дома.
Спустя отпущенных мне две недели я собрался уехать в детдом, но родители стали просить, чтобы я не уезжал, и я конечно вынужден был согласиться.  Мать пошла в сельсовет , взяла соответствующую справку и отправила в дирекцию детдома с просьбой оставить меня дома, на что было получено согласие. В   1937 году я закончил 7 классов и успешно поступил в Верховский сельскохозяйственный техникум, который закончил в 1941 году.
Следует отметить, что в техниуме было учиться нелегко. Во-первых родители не имели возможности мне помогать материально, поэтому приходилось жить исключительно на стипендию, которую нам давали 27 руб. Из этой стипендии вычитывали за общежитие 3 руб, за займ 3 руб и 18 руб за питание в столовой. Таким образом оставалось только 3 рубля на тетради и другие надобности. Питание в столовой было очень скудное – 600 гр хлеба , утром без сахара чай, в обед тарелка супа и пара ложек постной каши, на ужин тоже пара ложек каши и чай. В общем после завтрака, обеда и ужина всегда хотелось кушать.
Из дому никакой помощи не было ,так как родители сами жили впроголодь.

В то же время желание учиться было очень большое. В техникуме был исключительно хороший и доброжелательный коллектив преподавателей и его директор. Была прекрасно организована самодеятельность. Прекрасный стогектарный парк с богатым набором различных пород деревьев и кустарников , в центре которого находился учебный корпус, а также большой пруд , который полумесяцем окаймлял этот парк – являясь большим подспорьем в приятном пребывании и учебе здесь. В парке всегда поддерживался образцовый порядок и все мы это  уникальное место очень любили .

3. Плен

18 августа 1942 г. под станицей Голубовка , которая находилась в нескольких десятках км от города Калач-на Дону во врем бомбежки разорвалась бомба в 2-3 метрах от моего окопа и меня контузило.
https://www.google.ru/maps/place/Калач-на-Дону, Волгоградская обл./@48.6878738,43.459962,12z/data=!3m1!4b1!4m5!3m4!1s0x411b198e2b97cecf:0xb9d2f90227f84aa7!8m2!3d48.6857119!4d43.5271493

Я потерял на время слух и сознание. Когда пришел в себя , то увидел над собой стоящих двух немцев. Они забрали винтовку и меня. Когда привели на сборный пункт, то я увидел сотни таких как я военнопленных. Построив, нас они погнали в г Миллерово, до которого было более 100 км. Я находился в крайне тяжелом положении, контуженный, потерявший слух, совершенно больной и обессиленный, я с огромным трудом мог передвигаться.  Только благодаря появившимся рядом со мной товарищам , которые поддерживали меня, я сумел преодолевать это огромное расстояние.  Дело усугублялось еще и тем, что нас на протяжении 3 дней в пути  совершенно не кормили. Евреев, которые были среди нас тут же расстреливали, всех кто отставал от колонны на 20-30 шагов – тоже.
Лагерь под Миллерово был размещен в глубокой долине, поверху окружен колючей проволокой. Внизу размещались военнопленные , а в верху под бровкой долины – евреи.
В лагере свирепствовал тиф. Один раз в день нам давали по две горсти сожженого зерна пшеницы. Они нам говорили – это зерно из элеватора, который вы сожгли, вот им и питайтесь. Смертность была здесь чудовищная. Для захоронения трупов мы сами копали канавы, в которые складывали их.

https://www.google.ru/maps/place/Миллерово, Ростовская область/data=!4m2!3m1!1s0x411ee3aa865e9805:0x33cce3efc853ac80?sa=X&ved=0ahUKEwj9kovcqczMAhWK1ywKHe8GAtIQ8gEIhgEwDg

В Миллерово стояли немецкие и итальянские подразделения. Однажды потребовались им военнопленные для выгрузки из вагонов продуктов питания.
При наборе и я попал в эту команду. Привели нас на станцию для разгрузки муки, печенья и других продуктов. Здесь нам сильно повезло. В начале, когда разгружали муку, мы хорошо ею наелись. Затем печенье, тоже из разбитых ящиков на посчастливилось покушать. В карман брать что-либо с собой категорически запрещалось.  Во время обеда нас вели на площадь рядом с итальянской столовой. Здесь я осмелился попросить разрешения у итальянских солдатов , которые нас охраняли, подойти к мусорным ящикам, куда сваливались отбросы столовой. Они мне разрешили. И когда я подошел к этим ящикам, то увидел много отходов столовой – недоеденных кусков хлеба и макарон. Тут же я наложил этой еды в вещевую сумку. Когда вернулся к ребятам и итальянцы увидели мои продукты – посмеялись и разрешили другим ребятам по очереди набрать этих продуктовых отходов. Мы были безмерно рады такой удаче. Вернувшись в лагерь, мы делились с ребятами. Конечно у меня прежде всего были те, которые помогали мне в пути, когда мы шли до Миллерово. Это по существу было спасение.
Во второй раз мы старались обратно  попасть в команду . Однако из троих опять попал только я. Однако на сей раз уже не к итальянцам, а к немцам на выгрузку снарядов. Рядом со станцией находился маслозавод по выработке подсолнечного масла. Здесь же был большой котлован с жидким жмыхом.  Когда это мы заметили, решили взять жмыха. Надо отметить, что опять мне повезло , так как я успел взять почти полную каску этого жмыха. Но здесь же два человека были немцами застрелены.     После этого мы уже старались держаться подальше, чтоб не угодить в команду для работы за лагерем.
В лагере находилось около 80 тысяч военнопленных. Спустя около 2-3 недель немцы зашли в лагерь и тех, кто был ближе к выходным воротам подняли около 500 чел военнопленных в том числе и я попал в эту команду, построили и вывели из лагеря и повели к товарному поезду, который   стоял в  тупике. Посадили нас в закрытые, специально оборудованные вагоны и повезли. Мы, конечно, не знали куда и зачем нас везут. В вагон загоняли много людей, мы могли в них только стоять. Однако мы приспособились все же в этих условиях. Одна часть людей стояли, другие сидели и вот так чередуясь могли немного отдыхать.  Ну, конечно, здесь приходилось и оправляться по-тяжелому или по-легкому, если это было невтерпеж. Претензий в этих условиях мы друг другу не предъявляли. Находясь двое суток в пути кушать нам не давали. Те, кто умирал во время остановки на станциях, с вагонов снимали. В вагоне , где находился я за двое суток умерло 7 человек.
Наконец, нас привезли в г. Умань. Разгрузили нас и повели в лагерь военнопленных, который находился с северной стороны города.  Почему-то говорили , что этот лагерь расположен в курятниках , но я их не видел.
https://www.google.ru/maps/place/Умань, Черкасская область, Украина/data=!4m2!3m1!1s0x40d20dbb89bbb1d7:0x48312c80d42f9951?sa=X&ved=0ahUKEwj8sdT6qszMAhWEECwKHRlxAtUQ8gEIggEwDg

Этот лагерь был обнесен несколькими рядами  колючей проволоки с усиленной охраной. Говорили,что в нем содержится более 100 тыс человек.   
Здесь нам дали по полкотелка пшенной каши и так каждый день. Надо отметить, что тиф и дизентерия здесь еще в большей мере свирепствовали, чем в Миллерово. Каждый день умирало около сотни  человек.  Болезнь не обошла и меня. Спустя неделю как нас привезли сюда я заболел дизентерией.
С каждым днем усиливалась болезнь и надо сказать, я потерял всякую надежду на выживание.
Чувствуя свой близкий конец, я решил написать маленькую записку родным о своей судьбе и приблизился к воротам, чтобы как-то передать ее людям, которые  приходили к лагерю ,чтобы узнать нет ли тут их отцов, братьев, сыновей.
Когда я находился возле ворот, в лагерь зашли два немца и два русских полицая, чтобы взять военнопленных для подвоза бочек с водой с колодца, который находился в черте города ( воду для лагеря привозили военнопленные каждый день). В эту команду угодил и я. По обеим сторонам дороги от лагеря до колодца ( около 1-1,5 км) стояло огромное количество людей, которые выкрикивали фамилии своих близких, надеясь услышать есть ли такие в лагере.  Надо отметить, что если мы знали названную фамилию, то в ответ кричали, что есть таковой. Когда мы везли эти бочки, я незаметно уронил свою записку.  Надо сказать, что моя записка попала в руки добрым людям, огромное спасибо им, которые передали ее моим родителям. Хочу отметить, что наше село находится на правом берегу реки Буг и эту территорию занимали румыны, а на левой территории находилось село Перепеличе, эта территория была занята немцами. И когда моя записка попала в село Перепеличе, то люди, которые ее получили, сообщили через реку, чтобы передали моим родителям, что их сын находится в лагере в г. Умань.
Как только узнали мои родители об этом, мать взяла с собой 5 булок хлеба и 2 килограмма творога , ночью перешла вброд реку Буг и пеши добралась до г. Умань (100  км).  С момента, когда бросил я записку и до прихода моей матери прошло около 2 недель.
И обратно мне здесь повезло.
Вдруг начали погрузку военнопленных в вагоны. Один врач, находясь рядом со мной говорит, давайте стараться попасть в команду на отправку из этого лагеря, может спасемся, потому что здесь не выживем.  И тут же мы побежали к воротам и попали в команду на отправку.
Когда гнали нас к вокзалу вдруг слышу голос  мамы, которая находясь среди людей тоже кричала мою фамилию . Тут же я отозвался: « Мама, я здесь!»  Тут же она бросилась ко мне. Но немцы ее столкнули в кювет и натравили на нее  овчарок.  Вижу как овчарки ее свалили и тянут за юбку. Нас погнали дальше и я больше ее не вижу.  При погрузке в вагоны я обратно  увидел ее и окликнул. Она тут же попросила немецкого солдата, который разрешил передать мне передачу. Она успела только сказать, что старший брат тяжело ранен и находится в Челябинске. Дверь вагона закрылась. Тот же врач, которого я случайно встретил в лагере посоветовал мне хлеба не кушать , а питаться только творогом,  только этим могу если не вылечиться, то хотя бы приостановить дизентерию. Я его послушал. Хлеб отдал ребятам, а сам в течении 10 дней, когда нас везли в Германию, питался творогом. И надо отметить, что когда привезли нас  в лагерь № 326 в г. Бохум у меня приостановился понос , исчезла резь в желудке и кишечнике. 
https://www.google.ru/maps/place/Бохум, Германия/data=!4m2!3m1!1s0x47b8e00ff9d35775:0x427f28131548740?sa=X&ved=0ahUKEwi3xemgq8zMAhUG1ywKHW--B4UQ8gEIhQEwDg
В тот же день как только приехали в лагерь 326 из вагонов нас повели в баню.
Вкратце о бане.
Время было – конец ноября 1942 г. Воды в бане никто не грел , поэтому она была холодная прямо с трубопроводов. На дворе моросил дождь, холодно. Когда мы зашли в баню нас обыскали и все , что было забирали вплоть до снятия золотых зубов и коронок.
Одежду , белье снимали для дезинфекции. Оставались в чем мать родила. Давали нам тупые лезвия с тем, чтобы каждый побрил не только лицо, но под мышками и в местах , где имеется волос.  Это было большим издевательством , но ничего не поделаешь,  надо требование врача выполнять.  Кровь от бритья почему-то не шла, наверно от того, что ее было очень  мало.
Однако тот,  кто где-то недобрил , избивался резиновой со свинцовым наконечником палкой и возвращался до добритья. После того, как  побрился, принимали холодный душ, а затем подходили к бочке, где находился раствор извести , которым немец дезинфецировал все места от головы о ног.  Затем проходили в огромное помещение посреди которого находилась печка и  с торцовых концов широко открытые двери для сушки на сквозняке. После часовой «сушки» нам выбросили наши вещи, среди которых около половины не было, так как их сожгли. Поэтому мы делили эти вещи по-братски – если взял кальсоны и брюки, то не получишь рубашку , если взял рубашку, то не возьмешь брюк и кальсон.
В таком полураздетом виде погнали нас в блок.  Что же представляет из себя лагерь.  Это открытое поле, удаленное от населенных пунктов, разбитое на множество клеток – блоков, рассчитанных на 100 человек.
Лагерь обнесен в три наката колючей проволокой, а каждый блок от блока отгорожен колючей проволокой. Весь лагерь находится под открытым небом. В лагере содержалось около 800 тыс человек. Мой номер был 72 006. Пищу нам давали два раза в день. Один раз жидкую вареную брюкву с ботвой , второй раз скидывали через проволоку старую ботву с брюквы и свеклы, попадала ботва с картофеля. Каждый раз нас три раза строили и держали стоя по 1,5-2 часа. Ночью забегали в блок и з русских полицаи с плетками в руках, заставляли встать, ложиться, ползти по-пластунски в течении 1,5-2 часа.  Кто не мог, тот избивался плеткой.
Ночью мы ложились на сырую землю кольцом , вплотную друг к другу, чтобы хоть как-то закрывать тело . Чтобы повернуться на другой бок, надо было так как один в этих условиях ты не сможешь. Чтобы не простудить легкие, как правило ложились на руку.  Умирали больше ночью. Как только почувствуешь ,что сосед твой похолодел, значит он готов и мы его с нашего кольца выносили в сторону. Умершего  мы хоронили здесь же в блоке. Мы всегда, кто были еще жив, копали канаву с запасом, чтобы сразу его хоронить.  За две недели нас из ста человек осталось 48.
В один из дней нас оставшихся в живых построили, пришли немцы, просмотрели каждого и выбрали 10 человек , в  это число попал и я. Вывели из блока, а всего набрали человек 100 и повели для погрузки в вагоны. Везли нас недолго , часов 5-6 и привезли в другой лагерь тоже в поле. Это был лагерь №5. В этом лагере уже были бараки с нарами, которые застелены сухой травой.
Здесь нам выдали брюки, тренчи, шинели, деревянные колодки. Помыли в теплой бане. Кушать давали два раза в день жидкость от вареной брюквы и один раз давали примерно 200 гр хлеба, спеченного из смеси муки и опилок.  До прибытия в этот лагерь у меня начали опухать руки, ноги и лицо. Подниматься на ноги надо было постепенно, потому что при нормальном подъеме становилось темно в глазах, кружилась голова и не мог устоять на ногах. Спустя дней пять нас выстроили, пришли русские в военном обмундировании с нашивкой на рукавах РОА ( русская освободительная армия) и начали усиленную обработку о добровольном вступлении в РОА. Надо отметить, что как они ни агитировали, но со строя вышло около 10 человек. Остальные отказались.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Русская_освободительная_армия

Спустя еще десяток дней из общего числа находившихся здесь военнопленных около 10  тыс человек, отобрали нас 50 человек , посадили в вагон и привезли нас в рабочий лагерь № 905, который расположен в г. Хамборн-Дуйсбург.
https://www.google.ru/maps/place/Хамборн, Дуйсбург, Германия/data=!4m2!3m1!1s0x47b8955e4eb6d389:0x2627f28251567011?sa=X&ved=0ahUKEwjek8G_q8zMAhVFBiwKHc6dDxcQ8gEIGzAA
Здесь нас построили и спросили кто по какой специальности может работать.  Рядом со мной сидел парень, звали его Сережа, из г. Мичуринска.  Он говорит, что работал электриком, давай скажем, что мы электрики.  Я долго не задумывался, ведь в школе мы изучали по физике электричество.  Мы подняли руки, что мы электрики.  Так из всей группы нас зачислили в электрики.  Тут же подошел немец в гражданском костюме и отвел нас в сторону. Здесь же оказались и 4 чел. Слесаря. Тоже отвели их в сторону.
Итак, нас 6 «специалистов» примкнули к группе военнопленных, которые прибыли ранее и уже работали. Нам сказали: «вот это 99 группа, будете ходить с ними на работу». 
На следующий день нас с этой группой повели под конвоем в порт на работу ( около 8 км).
В порту пришли в вагон, где мы размещались, те же гражданские немцы и нас с Сережей повели в электромеханическое отделение. Здесь нас встретил обермайстер (начальник мастерских), спросил что мы за электрики и закрепил каждого из нас за отдельными немцами-электриками для постоянных работ с ними и под их ответственность.
Надо прямо сказать, что и здесь мне повезло, так как я попал к очень гуманному человеку, фамилия его Штанка Вилли.  Я ему бесконечно  благодарен, так как он спас мне жизнь.
Во-первых он видя меня опухшим сразу сказал :  « Ты работать не будешь! Нет кушать, нет работа!» Сам он трудился, а мне приказал сидеть вблизи печки и греться ( кстати мы ходили с ним ремонтировать и обслуживать портовые краны).
Последующие дни он мне приносил по 3-4 картошки, а иной раз и кусочек хлеба.  Он пользовался очень большим авторитетом в порту среди крановщиков, железнодорожников. Его буквально все знали и с большим вниманием слушали.  Он также был высококвалифицированным специалистом – работал быстро и красиво. В мастерских, где работало около 50 человек – немцев, все они относились к нему очень уважительно, все с ним советовались, даже мастера.
Когда у него не было чем попотчевать меня, он говорил : «Ты знаешь, пойдем». И мы шли к железнодорожникам или другим специалистам и он с ними поговорит о делах, а потом и прямо говорит : «надо, ребята, покормить моего напарника, у кого и что есть». Ну и, конечно, у кого-то из них что-то находится.
Прошло время около месяца или чуть больше  и Вили мне говорит: « так дальше жить нельзя, давай займемся каким-то делом ,которое будет приносить тебе еду».
Однажды приносит он мне нарезанных маленьких болваночек из нержавеющей стали, просверленных и набор напильников, и наждачной бумаги, войлока, маленькой ткани.
Вот говорит он: «Это все тебе. Давай-ка будем делать кольца.»
Первое кольцо он сделал, отполировал, а теперь, говорит, неси матросам на баржу.
Надо отметить, что баржи в порту были голландские, бельгийские, французские, южноафриканские и др. стран.
Понес я это кольцо, посмотрели матросы и баржовщики  и говорят : «вот тебе булка хлеба за него, сделай нам еще 5 штук разных размеров».
Так я начал заниматься этим делом.
В мою задачу входило нести  сумку из мастерской до крана, где будем работать и все.  На кране Вили занимался ремонтом, а я работаю на себя – изготавливаю кольца и реализую их. Этим же делом занимался мой Сережа и слесаря, которые работали в механических мастерских.

Спустя три месяца я пришел в себя и только тогда стал работать подручным в том случае, когда мой мастер в этом нуждался.

Отредактировано lino4ka (2017-05-09 09:00:14)